В деле «ЮКОСа» всплыли имена сотрудников президентской администрации.
Наша справка Вячеслав КАНТОР занимает 53-ю строчку в числе ста самых богатых россиян, по версии журнала «Форбс». Основные виды бизнеса — элитная недвижимость в Москве и химические удобрения. Кантор руководит холдингом «Акрон».
Наибольшую известность Кантор получил благодаря попыткам инициировать признание ОАО «Апатит» (основной поставщик сырья для «Акрона») монополистом на рынке апатитового концентрата. Попытки окончились неудачно, но, по словам Платона Лебедева, часть информации, получившей огласку в ходе пиар-кампании, инициированной Кантором, была использована Генеральной прокуратурой в «апатитовом» деле. При этом сам Кантор неоднократно обвинялся в том, что вся прибыль «Акрона» аккумулировалась на счетах офшорных фирм. В конце ноября прошлого года, по информации газеты «Русский Курьер», в московском и новгородском офисах «Акрона» проходили «выемки документации, которые были частью следственных действий, направленных на выявление схем увода и установление точных объемов уводимых из-под российского налогообложения финансовых средств».
Впрочем, скандалы преследуют химический бизнес Кантора с момента его создания. «Акрон» возник на гребне первой волны приватизации, когда еще не было залоговых аукционов и вполне можно было обойтись скупкой акций у коллектива. За крупный пакет акций предприятия, которое экспортирует продукции на сотни миллионов долларов в год, Кантор заплатил всего 200 тысяч долларов. Впоследствии Кантор попытался взять под свой контроль еще ряд предприятий отрасли, в том числе и Кирово-Чепецкий химкомбинат, производящий оборонную продукцию и имеющий на своей территории ядерный могильник. Часть акций комбината была снята с баланса Минатома (!) и передана «Акрону». Ситуацию удалось исправить только благодаря личному вмешательству Черномырдина.
Платон ЛЕБЕДЕВ:
НАС ПЫТАЛИСЬ ШАНТАЖИРОВАТЬ В понедельник, первого марта, в Мещанском суде речь держал Платон Лебедев. Вот что он рассказал судьям и журналистам.
Я — Платон Леонидович Лебедев. Хочу подчеркнуть это особенно, поскольку в материалах уголовного дела встречаются почему-то три разных Лебедева. <…> У меня несколько высших образований, все экономические. Экономику я изучаю 35 лет, имею четверть века опыта работы по специальности. <…>
Обвинение должно быть основано на законе, Конституции и вещественных доказательствах, но во многих случаях оно основано на искусственной, то есть сфальсифицированной самим обвинением, базе и содержит многочисленные заведомо ложные и клеветнические утверждения и выводы. Уточню свою позицию, что я его — обвинение — не признаю, и хочу напомнить, что ответил на вопрос суда, что обвинение мне непонятно. <…> Если руководствоваться законами юридической логики, то оно, думаю, не может быть понятным никому из юристов. Если интерпретировать его — угадывать, что же имела в виду Генеральная прокуратура, то оно мне более-менее понятно. <…> Очевидно отсутствие компетентных авторов в вопросах экономики и бизнес-права, наличие огромного количества юридически ничтожных и невежественных формулировок.
Хочу обратить внимание суда на следующее. Я должен понимать суть предъявленного обвинения. Когда в обвинении встречаются неизвестные мне экономические определения, которые я нигде не могу найти, ни в каких справочниках, чтобы понять, что имеется в виду, то мне очень сложно понимать суть предъявленных мне обвинений. <…>
Приведу всего лишь два примера. Бирюков и Каримов (Юрий Бирюков — первый заместитель генпрокурора, который утвердил обвинительное заключение по этому делу; Салават Каримов — глава следственной группы, которая это дело расследовала. — И.К.) считают, что есть такое понятие, как «вывоз оборотного капитала». Это означает примерно то же, что и «ввоз депозитного займа» — и то, и другое бессмысленно. Но в такого рода выражениях, поскольку к экономическим категориям их отнести невозможно, построены выводы обвинения. Приведу еще более простой пример. Прокурору Шохину предстоит доказать, что существует «выручка от добычи апатитового концентрата». Ваша честь! Добычи апатитового концентрата не бывает <…>, мне очень тяжело при изучении обвинительного заключения понять его смысл, потому что каждый раз я пытаюсь ставить себя на место следователя Каримова и первого замгенпрокурора Бирюкова для того, чтобы угадать, что же они хотели сказать.
Самое для меня печальное — что я не понимаю состав преступления. Понять, в чем обвиняют меня, Михаила Борисовича и Андрея Владимировича (Крайнова. — И.К.), у меня никак не получается, потому что или нет признаков преступления, если следовать юридической логике, или в самом обвинении содержится то, чего не существует в природе. Чтобы не быть голословным, я приведу два примера. Вообще я убежден, что такие вещи недопустимы в уголовном судопроизводстве. <…> Например, всем известно, что 14 мая 2004 года подписано Юрием Бирюковым обвинительное заключение в отношении Михаила Борисовича Ходорковского и Андрея Владимировича Крайнова и представлено в суд. Мое обвинительное заключение было представлено чуть ранее, 26 марта. Когда я знакомился с обвинительным заключением Михаила Борисовича Ходорковского и Андрея Владимировича Крайнова, то (я по натуре человек ироничный) я смеялся <…>.
Итак, возьмем простой эпизод — статью 315. <…> На листе дела 566 утверждается: «Крайнов в составе организованной группы участвовал в организации предоставления указанного недостоверного отчета в суд и, введя его в заблуждение, достиг утверждения мирового соглашения определением Арбитражного суда города Москвы от 22 ноября 2002 года и прекращения производства по делу о возврате в государственную собственность 20-процентного пакета акций ОАО «Апатит». И далее: «Своими умышленными действиями Крайнов совершил преступление, предусмотренное статьей 315, то есть злостное неисполнение служащим коммерческой организации вступившего в законную силу решения суда». <…>
Такого не бывает. Дело даже не в том, что написанное здесь противоречит фактам. Вообще недопустимо предъявлять такого рода обвинения. Послушайте далее, что написано в заключении Ходорковского по этому же эпизоду: «Ходорковский и Лебедев, организовав предоставление указанного недостоверного отчета в суд и введя его в заблуждение, достигли утверждения мирового соглашения определением Арбитражного суда города Москвы от 22 ноября 2002 года и прекращения производства по делу о возврате в государственную собственность 20-процентного пакета акций ОАО «Апатит», то есть Ходорковский организовал злостное неисполнение служащим коммерческой организации вступившего в законную силу решения суда, чем совершил преступление, предусмотренное частью 3 статьи 33 и статьей 315 УК РФ».
Уважаемый суд! Обвинение ставит вас перед неразрешимой задачей. Во-первых, утверждение обвинения: предмет этого преступления — мало того что там в результате всяких мошеннических действий сфальсифицирована доказательственная база. Такого обвинения не могло быть вообще. <…> Первое: определения Арбитражного суда города Москвы от 22 ноября 2002 года не существует, соответственно, чего достиг Крайнов и кого он вводил в заблуждение, непонятно. Ваша честь, это фабула обвинения. Если не рассматривать вариант умысла, это элементарный служебный подлог. Более того, в материалах дела такого документа вообще нет, но под этим стоят две подписи государственных советников юстиции.
Следующее: нет вообще никакого решения суда о возврате в госсобственность 20-процентного пакета акций ОАО «Апатит». В материалах дела есть решение арбитражного разбирательства, но там этого нет. Крайнову предъявляется обвинение в качестве служащего коммерческой организации. Это опровергается самим обвинением. Известно, что с 1998 года, то есть с момента вынесения судебного решения, до момента предъявления Крайнову обвинения он служащим коммерческой организации не являлся.
Далее: он «участвовал в организации предоставления указанного недостоверного отчета в суд». Откуда взялось слово «недостоверный»? Кто это определил? Надлежащий, лицензированный государством оценщик произвел оценку. Ни Бирюков, ни Каримов не обладают экономическими талантами, ни образованием, чтобы определить степень его достоверности. Если у них есть сомнения, пожалуйста: есть закон «Об оценочной деятельности», который четко регламентирует такого рода процедуры. Было ли это сделано? Нет. Откуда у государственных советников берется наглость вносить такого рода утверждения в обвинение, суд должен разобраться. Более того, кто дал право обоим госсоветникам без судебного решения делать такого рода утверждения в обвинении? <…> Разбирать обвинение можно долго, но я пока утверждаю только одно: то, что написано в обвинительном заключении, предъявить в здравом уме нельзя. <…>
Это то, что я думаю о предъявленном обвинении. Теперь, прежде чем отвечать на вопросы, скажу следующее. Я действительно работал президентом банка «Менатеп». Это огромная честь. <…> Как бывший президент этого банка, хочу пояснить суду несколько обстоятельств. Банк «Менатеп-Москва» (ранее он назывался КИБ НТП) был создан 29 декабря 1988 года. Михаил Борисович уже пояснил, что был его учредителем. В этот банк я пришел в конце 1989-го — начале 1990-го. Это был еще Советский Союз — полное отсутствие законодательной базы. Михаил Борисович помнит, как меня поразило, что банк тогда работал по одной только «бумажке»: письму Госбанка СССР, которое хоть как-то определяло контуры деятельности коммерческого банка. «Менатеп» (КИБ НТП) был одним из первых частных банков, получивших лицензию КБ. 1991 год останется у меня в памяти на всю жизнь: он связан с первой в советской практике удачной попыткой публичной эмиссии акций банка. <…> Мы получали одобрение не только Минфина СССР, но по одной из процедур мне пришлось быть в ЦК КПСС. Мы хотели выпустить миллиард двести миллионов акций. И один уважаемый товарищ на нашем ходатайстве написал: «Вы что, совсем… (дальше идет непечатное слово) — больше миллиарда?!». Я тогда расстроился, но спасло одно: в этот момент секретарша принесла чай, лимон, два кусочка сахара и одно «Юбилейное» печенье. И великий партийный деятель, естественно из гуманных соображений, позволил мне доесть это печенье. <…> Я спросил: меньше миллиарда акций — можно? Он махнул рукой. После этого была процедура в Минфине, Госбанке СССР. Поэтому 900 с чем-то получилось.
Еще один эпизод. 1991 год, август. Путч. Мы проводим первое открытое годовое отчетное собрание акционеров в здании СЭВ. Танки мимо катаются… <…> 1993 — 1995 — суперуспешная деятельность банка. <…> Приведу несколько параметров, чтобы вы поняли, что такое «Менатеп-Москва» в 1994 году. Это около пяти тысяч сотрудников. <…> Это был один из самых уполномоченных банков РФ по всему, чему только можно было получить уполномоченность. «Менатеп» был уполномоченным банком Российской Федерации, Минфина, Госналогслужбы. <…> Эпизод, который показывает, как при разумном подходе могут взаимодействовать государственные и коммерческие структуры. Банк помог тогда Госналогслужбе организовать первичный сбор и учет практически всех налогов в иностранной валюте. <…> В 1994 — 1995 годах банк заработал более одного миллиарда долларов. <…> Почему я это говорю? В 1994 — 1995 годах банк не имел никаких сложностей с ликвидностью. <…> Шел первый этап приватизации, появлялись акционерные предприятия, а возможности российских инвесторов вкладывать деньги были очень скромными, и без заемных средств делать средние по масштабам инвестиции, не говоря о крупных, никто в России просто не мог. Состояние бюджета России тогда было плачевным. Я обращаю внимание на банк «Менатеп» и на декабрь 1995 года: один факт, что с того времени я не являюсь президентом банка, уже лишает меня трех статей, поскольку в ряде случаев утверждается, что я в банке работал до 26 марта 2002 года. Это не соответствует действительности.
<…>С января 1998 года я стал руководителем Group Menatep Ltd. Это была огромная честь, доверие. Это стало до момента моего незаконного ареста моим основным занятием. <…>
1998-й и 1999 годы — на них я остановлюсь особо. Это дефолт, фактическое банкротство страны и катастрофические последствия не только для многих отраслей народного хозяйства страны, но и для многих граждан России. Я знакомился с обвинительным заключением, написанным не только Каримовым, но и, к моему стыду, представителями МНС. Мое отношение как экономиста к тому, что там написано, просто: это экономическое бесстыдство — искать скелет в шкафу в 1999 году. <…> Оценку тогдашним действиям правительства дали четыре последующих состава правительства. Сменилось четыре правительства — такого даже в Италии никогда не было. Тогда, в 1998 году, ничего не работало в части, касающейся исполнения бюджетных обязательств и налогового законодательства. Это все прекрасно знают. <…> Хочу обратить ваше внимание, уважаемый суд, что с августа 1999 года до весны 2000 года председателем правительства был нынешний президент России. <…>
(Полный вариант — на www.khodorkovsky.ru)
АФИША
Продолжается представление в Мещанском суде г. Москвы «Суд над Ходорковским и Лебедевым».
Внимание! До окончания спектакля остался приблизительно месяц.
В ближайшие дни в зрительном зале намерены появиться: Виктор ШЕНДЕРОВИЧ (писатель), Светлана СОРОКИНА (телеведущая), Николай НИКОЛАЕВ (телеведущий), Максим ПОКРОВСКИЙ (музыкант, лидер группы «Ногу свело»), Дмитрий ХАРАТЬЯН (актер), Вероника ДОЛИНА (поэт) и многие другие известные люди, деятели науки, культуры, искусства.
Начало: утро — 9.30, день — 13.30. Вход свободный.
"Новая газета" № 16
03.03.2005
