26 апреля: Свидетель Добровинский вспомнил обо всех угрозах компании ЮКОС в свой адрес: «Ну, ты же понимаешь, речь идет о жизни твоих детей, твоей семьи, зачем тебе это надо?» Если ты этого не сделаешь, то в ближайшее время против тебя будут возбуждены уголовные дела и тебя лишат статуса адвоката. И передай ему – никаких свидетельских показаний по делу Пичугина!»
26 апреля в процессе по обвинению Алексея Пичугина выступили три свидетеля. Все внимание участников процесса было приковано к показаниям адвоката управделами компании «Ист Петролеум»
Александра Добровинского. Известный широким общественным кругам адвокат и бизнесмен сообщил, что, представляя интересы предпринимателя Рыбина, долгое время «пил кровь Леонида Невзлина» и иных руководителей ЮКОСа. За это истощенный репатриант, как в прошлом, так и сегодня, делает в адрес ненасытного адвоката недвусмысленные угрозы.
Выступавший первым на судебном заседании 26 апреля свидетель
Альберт Виносьянц показал, что работал в компании Евгения Рыбина ведущим специалистом нефтяного департамента. В его обязанности входил контроль поступления средств на расчетный счет по совместной деятельности «Ист Петролеум» и «Томскнефти». Счет этот, кстати, управлялся так же совместно, а не какой-то одной из организаций. Виносьянц сообщил, что ему известно о конфликтной ситуации между компаниями, после того, как «Томскнефть» была приватизирована ЮКОСом. «Мы оказались в тяжелом финансовом положении», - напомнил свидетель. – «Поскольку вложили в совместные проекты значительные финансовые средства. ЮКОС в одностороннем порядке разорвал договоренности».
Бывший сотрудник 3-го отдела СБ ЮКОС
Михаил Балушкин настолько забыл обстоятельства своей прежней работы, что гособвинителям даже пришлось «поднимать» и зачитывать его прошлые показания. Только после этого Балушкин вспомнил и подтвердил, что в трижды течение ряда лет приезжал на автопредприятие, обслуживающее компанию ЮКОС, где ставил подписи в документах, согласно которым брал в аренду несколько дорогих автомобилей. Установлено, что Балушкин не пользовался иномарками. Следствие выяснило, что транспортными средствами пользовались бандиты Решетников и Цыгельник, которые следили за Евгением Рыбиным. В частности, несколько свидетелей видели темную «Тойоту Ланд Крузер 100» вблизи загородного дома Евгения Рыбина. Регистрационные номера арендованной автомашины и замеченной у дома Рыбина, совпадают.
Допрос адвоката Добровинского длился более четырех часов. Не исключено, что если бы г-н Добровинский не был юристом, то беседа с ним затянулась бы на гораздо большее время. Как выяснилось, жизнь известного, можно сказать культового адвоката, уже долгое время связана не только со светскими раутами, живописью, антиквариатом и гольфом. Акционер ЮКОСа Леонид Невзлин сначала опосредованно, а затем и лично угрожал здоровью и безопасности семьи Добровинского, если тот не откажется от участия в судебных делах против ЮКОСа, инициированных предпринимателем Евгением Рыбиным.
«Следующий – ты!»Добровинский пояснил суду, что с 1998 года представляет интересы компании «Биркенхольц» и «Ист Петролеум». Первая имела долю в Ачинском НПЗ, купив контрольный пакет которого, ЮКОС отказался оплачивать доли миноритарных акционеров. Компания «Биркенхольц» подала иск против ВНК в размере 22 млн. долларов. «Ист Петролеум» судился с ЮКОСом по поводу одностороннего расторжения договора по разработке двух нефтяных месторождений. Добровинский заявил, что представлял интересы двух организаций, а Рыбин хотел решить спорные вопросы миром.
Для урегулирования ситуации Добровинский в начале октября 1998 года позвонил лично Ходорковскому, который отправил на встречу с адвокатом начальника Правового Управления ЮКОСа Василия Алексаняна. Неофициальные переговоры длились чуть больше 30 минут. Алексанян сказал, что требования Рыбина вернуть потерянные деньги, беспочвенны и ЮКОС никогда ничего не заплатит.
Пока в суде шли тяжбы, Добровинский с 1998 по 2002 год несколько раз пересекался с Ходорковским на различных приемах и раутах. «Г-н Ходорковский одаривал меня ехидной улыбкой и спрашивал: «Ну, как Ваш клиент Рыбин?» - вспоминает адвокат. Когда ситуация по тяжбе достигла апогея и Рыбину с Добровинским удалось наложить арест на активы ряда предприятий, купленных ЮКОСом, в офисе адвоката раздался телефонный звонок. Человек представился Сергеем и попросил спуститься к парадному крыльцу. «Он сказал мне, что в определенных кругах ко мне хорошо относятся», - прояснил подробности встречи Добровинский. – «Он слышал, что я представляю интересы то ли Рыбина, то ли Рыбкина, и настойчиво посоветовал выйти из этого дела в связи с возможными плохими последствиями. «Что такое «плохие последствии?» - спросил я его. «Ну, ты же понимаешь, речь идет о жизни твоих детей, твоей семьи, зачем тебе это надо?».
Добровинский от дел не отказался. Через три недели, 24 ноября 1998 года, на Евгения Рыбина было совершено первое покушение. Через несколько дней после второго покушения на Рыбина 5 марта 1999 года, к Добровинскому в ресторане «Джан Карло» подошел человек, который распахнул полу пиджака, и, продемонстрировав пистолет, сказал: «Следующий ты!». Поскольку никаких серьезных дел кроме исковых тяжб Рыбина у Добровинского в то время не было, то он записал угрозу на счет руководства нефтяной компании, и воспринял более, чем серьезно. В апреле 1999 года адвокат с семьей покинул пределы России.
«И никаких свидетельских показаний по делу Пичугина!»В Россию из Израиля Добровинский вернулся только через несколько месяцев, поскольку достойной работы за границей так и не нашлось. Адвокат немало удивился, когда в августе 2002 года ему позвонил Леонид Невзлин и предложил встретиться в кафе на Тверском бульваре. В личной беседе Невзлин сделал Добровинскому предложение защищать сотрудников компании, против которых к этому времени уже были заведены уголовные дела. «Будет политически правильно, если бывший враг будет представлять интересы ЮКОСа» - пояснил олигарх резко изменившееся отношение к адвокату. Когда тот отказался, Невзлин предложил встретиться с Ходорковским. Близкое знакомство Добровинского и Ходорковского состоялась 2 сентября 2002 года в доме олигарха в Жуковке. «Наша беседа длилась около часа», - рассказал суду свидетель. – «Большую часть этого времени г-н Ходорковский рассуждал о том, почему в стране его никто не боится и почему начались гонения на руководство ЮКОСа. Когда я затронул тему иска Рыбина, Ходорковский сказал: «Мы никогда ему ничего не заплатим!».
В сентябре 2003 года Добровинский стал свидетелем если не прямых, то весьма поверхностно завуалированных угроз со стороны Невзлина в адрес Рыбина. В Москве Добровинский и Рыбин встретились с адвокатов Невзлина Харитоновым. Предприниматель предложил способы урегулирования долгое время длившегося конфликта. На следующий день в офисе Добровинского, где в этот момент находились Рыбин и руководитель его охраны Хохлов, раздался телефонный звонок. Адвокат включил режим «громкой связи» и все присутствовавшие могли услышать, как Невзлин, называя Рыбина шантажистом и вымогателем, заявил: «Я не знаю, как после этого он будет жить и ходить по земле!». Дальше, по словам Добровинского, шла нецензурная лексика. Рыбин же воспринял нелестные отзывы олигарха о себе, как реальную угрозу. «Человек, переживший два покушения на свою жизнь, имеет все основания так считать!» - заметил адвокат.
Прошло не так уж и много времени, как расположение Невзлина и к Добровинскому сменилось прямо противоположным отношением. В июне 2005 года к адвокату в ресторане «Сыр» подошел неизвестный молодой человек, который протянул мобильный телефон и сказал, что с адвокатом хотят поговорить. «Это был Леонид Невзлин», - заявил суду Добровинский. – «Он сказал мне следующее: «Александр, у тебя не более 10 дней, чтобы представить в посольство Израиля письмо и свидетельства о том, что к тебе в 1998 году в виду плачевного финансового состояния обратился некий предприниматель Рыбин. Он попросил инициировать судебные процессы, и, действуя путем мошенничества и шантажа, пытался получить крупную сумму у компании ЮКОС. Для этого были предприняты следующие действия: подкуп судов, инсценировка покушений на убийство и т.д. Если ты этого не сделаешь, то в ближайшее время против тебя будут возбуждены уголовные дела и тебя лишат статуса адвоката. Если ты это сделаешь, то так будет лучше и для тебя и для твоего клиента. И передай ему – никаких свидетельских показаний по делу Пичугина!». Молодой человек забрал телефон и ушел.
Добровинский 7 июня 2005 года сделал соответствующее заявление в Генеральной прокуратуре РФ. К адвокату была приставлена охрана. «Смысл этого инцидента сводился к тому, что в Израиле решался вопрос об экстрадиции Невзлина в Россию. Мое письменное заявление властям Израиля, так или иначе, способствовало бы отказу в запросе российским властям!» - уверен адвокат. Что интересно, история на этом не эавершилась. В июле 2005 года Добровинский отдыхал в Нью-Йорке. В ресторане гостиницы «Нью-Йорк Палас Отель» к нему подошел незнакомый человек, который сказал: «Зачем же вы так быстро «настучали» по поводу телефонного звонка!», и ретировался. За соседним столиком в ресторане Добровинский увидел Леонида Невзлина. «После этого случая я пришел к выводу, что защита свидетелей в нашей стране не работает!» - поделился эмоциями адвокат. – «У меня сложилось мнение, что утечка информации произошла через людей, которые меня охранял»
Добровинского защитили от ксенофобии и самодискриминацииАдвокат Каганер подробнейшим образом расспросил свидетеля о том, что такое авторитетные круги, в которых к Добровинскому хорошо относятся, судим ли известный широким российским массам г-н Иваньков, и насколько реальной была угроза Рыбину в телефонном монологе Невзлина.
- Если и о вас, как вы говорите, Невзлин плохо отзывался, то зачем же вы поехали на встречу с ним в августе 2002 года? – поинтересовался защитник.
- В 2001 году я был на дипломатическом приеме в израильском посольстве по поводу приезда премьер-министра Израиля Ариэля Шарона, - начал издалека Добровинский. – Я разговаривал с журналисткой Юлией Латыниной, когда она отошла буквально на минуту поздороваться с Невзлиным. Вернувшись, Юлия сказала мне: «Знаете, что о вас только что сказал Невзлин?». Я ответил, что не знаю, а она продолжила: «Невзлин сказал, что вы из них выпили всю кровь!»…. Когда в 2002 году ко мне обратился г-н Невзлин, мне было интересно встретиться с человеком, чью кровь я еще не допил!»
Адвокат Курепин долго и упорно, словно учитель нерадивого ученика по школьной программе, гонял адвоката по «знакам препинания» в своих показаниях. Адвоката интересовало, как назывался бар в нью-йоркской гостинице, в каком месте Добровинский встречался с Ариэлем Шароном. Не выслушивая до конца ответ свидетеля, Курепин тут же прерывал его и задавал следующий вопрос.
- Да дайте же мне, в конце концов, ответить! – взмолился Добровинский и опрометчиво пошутил. – Кто из нас еврей!?
После этой фразы стало ясно, что защитники Пичугина не дадут в обиду российских евреев ни прокурорам Кашаеву и Гудим, ни судье Штундеру, ни, тем более адвокату Добровинскому,
- Кто это здесь еврей?! – вскочил Каганер. – Что это за антисемитские выступления, пропаганда национальной ненависти и ксенофобии? Мы видели тут настоящих евреев. (прим. – посетившие процесс летом 2006 года правозащитники Нудельман и Мушкат). Вот это – евреи!
- Да, я еврей! Я!!!!! – хотел быть похожим на Нудельмана и Мушката адвокат Добровинский.
Оправдания Добровинского сочувствия не вызвали. Без всяких национальных нежностей Курепин попросил председательствующего Петра Штундера, показать «ксенофобу» «кузькину мать».
- Прошу вас сделать свидетелю замечание и привлечь к порядку! Напоминание, о чьей бы то ни было национальности, нарушает мои права. - политкорректно не обозначил свою национальную принадлежность адвокат Курепин.
- И это вам надо? – после долгой паузы, с примиряющей грустью в голосе, посмотрел на защитников судья Штундер…
